Гранатовое зернышко  - Мария Акулова

Лала уже попыталась раздобыть информацию о ней по своим источникам, но не смогла – все незнакомку помнили, но имени ее никто не знал. Она уже и с вчерашней невестой готова была связаться, но все же трогать людей в первое брачное утро было выше даже Лалиного непреодолимого желания узнать что-то о будущей невестке.

Для себя девушка решила – Мир ее завоюет. Чего бы им всем это не стоило.

Такой брильянт должен был стать частью семьи Бабаевых.

Мир вновь рассмеялся, представив себе картину – он в доспехах, рядом еще с десяток таких же рыцарей, где-то сверху – на трибунах – Амина в королевском убранстве, бросает платок… и начинается бой за право обладать и платком, и дамой сердца.

В принципе, Миру необходимость физической силой доказывать свое право не слишком прельщала, но и исключать такой вариант он не спешил – всякое может быть…

– Ее зовут Амина, я удовлетворил твое любопытство?

Лала радостно завизжала. Дамир решил не выяснять, что ей даст одно только имя, был уверен, что пролить свет на личность Краевской это не поможет, но и мучить ребенка не стал. Если Лале так хочется поиграть в шпиона, пускай. Он-то и так знает об Амине больше, чем любой другой. И его это знание не пугает. А больше узнать о ней можно только от нее же – в этом Мир не сомневался.

Положив трубку, Бабаев сделал несколько кругов почета по кабинету, настраиваясь на предстоящий серьезный разговор с неожиданным гостем.

На часах было как раз без десяти четыре. Мир дал указание охране – пустить, проводить, переговорил с Имагиным, тот дал добро посылать на все четыре стороны в случае, если начнут борзеть. Они готовы извиниться, что уже делали, предоставить любую свободную дату для переноса концерта, оплатить указанную в договоре неустойку, но садиться себе на голову не дадут.

Всего вышеперечисленного достаточно. Остальное – это блажь контрагентов. А реализовывать чужую блажь они не нанимались.

– Вот же… зараза… – но стоило попытаться сосредоточиться на главном, как в голову вновь приходили мысли об Амине. Скоро пятый час, а на работе так и не появилась… Треплет нервы даже своим отсутствием… Умеет же. Отругал мысленно, а потом вновь заулыбался – вспомнился вчерашний вечер. Такой насыщенный, такой разный, пропитанный ею.

Мир решил, что после встречи непременно ей позвонит. Начнут, наверное, со скандала, а закончат, пожалуй, предложением куда-то сходить.

Дверь открылась ровно в четыре. Без стука и приветствий.

Мир впервые увидел Шахина только сейчас. Опрятный, молодой, серьезный. В глазах – решительность, губы плотно сжаты в линию.

Прошел в кабинет, опять-таки без приглашения уселся в кресло напротив стола Дамира, сложил пальцы пирамидой, но начинать говорить не спешил…

Мир тоже сел, стал изучать лицо сидевшего напротив более внимательно. Будь Бабаев бабой, посчитал бы его красивым, вот только нос немного кривой, видимо, драться приходилось. Пухлые губы, длинные, будто девчачьи, ресницы, взгляд решительный и сильный.

Все же хорошо, что Амины на переговорах нет и не будет. Дамиру не хотелось, чтоб вот так Шахина изучала она…

– Я слушаю… – первым тишину нарушил Мир. Сидеть и молча нагнетать, они могут до бесконечности, но свое время стоит ценить. Особенно, когда от начальства поступило разрешение не слишком церемониться с обиженной стороной.

– Раз слушаешь, то слушай внимательно… – Шахин склонился ближе к столу, впираясь взглядом в лицо Мира. Смотрел цепко, зло, во все глаза. И говорил так же – безапелляционно, монологом, а то и ультиматумом.

Разговор получался тяжелым…

***

Амина сидела в своей гримерке-кабинете, нервно подпиливая ногти. Ногти в подпилке не нуждались – и без этого были прекрасной формы, но Амина нуждалась в успокоении нервов, а поэтому им приходилось страдать.

Мир был неправ, на работе она сегодня была тоже с самого утра. Сбежала из дому, боясь, что Краевские начнут расспрашивать о вчерашней свадьбе. Врать не хотела, а если бы начала рассказывать – непременно проболталась бы о Мире. С учетом того, какое положительное впечатление он произвел на родителей, они тут же записали бы Бабаева в потенциальные женихи, а Амина для себя все решила окончательно – этому не бывать.

Вчерашний вечер – это минутная слабость, путешествие во времени – в юность, в беззаботность, в момент счастья. Но это совсем не значит, что из этого должно что-то последовать. Не должно.

Осталась мелочь – просветить в это решение Мира и поверить в него самой.

К сожалению, за все проведенное в Бабочке время, универсального способа по просвещению Амина не изобрела. Выходила из кабинета дважды: в туалет и на кухню – спереть казенную шоколадку с орехами – для мозга, ну и для возмущающегося недокормом желудка.

Благо, Мир на ее пути во время этих вылазок не попадался. Однажды подходил к ее двери – стучал, дергал ручку. Но она, не будь дурой, закрылась изнутри. Поэтому начальство так и ушло – посчитав, что она прогуливает.

Звонить Мир не пытался, что Амину с одной стороны радовало, а с другой возмущало. А вдруг она домой вчера не дошла? Вдруг сегодня что-то случилось? Лежит где-то в канаве, а он…

Но каждый раз, когда мысли шли в эту сторону, Амина лупила себя по лбу, пытаясь усмирить бабу в себе. Бабу истеричную, бабу нелогичную, бабу… полную бабу, в общем.

Но стоило пробить половине пятого, как Амина приняла решение – нефиг сидеть и прятаться. Гора пришла к Магомету, натолкнулась на закрытую дверь и ушла. А это значит, что в следующий раз Магомету самому придется сходить к горе. Сходить и расставить все точки над и. Решительно. Окончательно. Даже грубо – если придется.

Амина встала, провела по платью – сегодня оно было красным и облегающим. Простучала каблуками к зеркалу, кивнула отражению – оно смотрело решительно, вышла из кабинета, направилась в сторону лестницы…

***

– Я тебя предупреждаю… – во время вроде бы делового разговора, а на самом деле, ссоры на повышенных тонах, оба мужчины встали, уперлись руками о столешницу, которая чуть ли не трещала – с какой силой они на нее давили.

– Я не позволяю угрожать себе в моем же кабинете…

И если раньше они даже кричали, то теперь сверлили друг друга взглядами, перейдя практически на шепот. Моргали редко, были напряжены до предела, дернись хоть один из них сейчас в сторону другого – тот был бы готов даже к драке.

Ни один из мужчин не смог бы объяснить, почему собеседник довел его до такого бешенства, но каждый пытался довести. Оба были опытны, оба умели не вестись, ведь знали: спокойствие – залог победы, но сейчас не могли сдержаться.

Стояли, прожигали дыры взглядами, откровенно угрожали.

В процессе разговоров требования Шахина все повышались, а готовность Мира сотрудничать и извиниться все спадала. Теперь он на собственный риск и под собственную ответственность принял решение, что эта гнида не получит ни гроша. Просто потому, что Шахин так себя вел.